11

Тварь копошилась у меня на голове. А потом залезла мне за шиворот!
Теплый комочек заскользил вниз по спине. Острые когти царапали мне кожу.
– Помогите! Да помогите же! – Я вскочил на ноги.
Я дергался и прыгал. Как безумный, колотил себя по спине.
Наконец Адам схватил меня за плечи, оттянул рубашку и снял эту дрянь с моей спины.
И сунул свою руку мне под нос.
– Гляди ка, монстр! – завопил он. – Страшный престра а а ашный!
Силясь овладеть собой, я уставился на существо, которое он зажал в кулаке.
Белый мышонок.
Маленький белый мышонок.
Эмми с Анни за спиной Адама сотрясались от смеха.
Даже Алекс смеялась. Тоже мне друг!
– Зэкки, кажется, тебе действительно повсюду мерещатся монстры! – воскликнула Анни. – Даже в таких крохотных беленьких созданиях.
Они опять покатились со смеху.
– А какой танец дикарей он исполнил! – Адам сымитировал мою безумную пляску. Он хлопал себя по голове и шее и остервенело топал…
– Здорово! – заявили хором Эмми с Анни. И снова захохотали.
Алекс перестала смеяться и подошла ко мне. Она что то стряхнула с моего плеча.
– Шерсть от мышки, – пробормотала она. Потом она повернулась ко всем остальным.
– Хватит подкалывать Зэкки, – сказала она. – Когда нибудь он станет знаменитым автором ужастиков.
– Когда нибудь он станет знаменитым пугливым цыпленком! – воскликнула Анни.
Эмми закудахтала и задвигала локтями как крыльями.
– Вы не поверите! Известный автор ужастиков боится мышей! – прокричал Адам.
Эмми с Анни сочли это за очень удачную шутку. Их рыжие гривы колыхались от хохота.
Вдруг Эмми посмотрела на часы и ойкнула:
– Мы и вправду опоздали!
Сестрицы круто развернулись и понеслись по коридору. Адам сунул мышь в карман и поспешил следом.
Я встал на колени, чтобы достать книги со дна шкафчика. Я был настороже. Где гарантия, что там больше нет мышей?
Алекс стояла рядом.
– Тебе помочь? – тихо спросила она.
– Уйди, – огрызнулся я.
– Я то здесь при чем? – обиделась она.
– Просто уйди, – процедил я.
Я не нуждался в ее сочувствии.
Мне хотелось остаться одному.
Я ощущал себя полным ничтожеством.
Как это меня угораздило так испугаться маленьких мышек? И учудить такое на глазах у всех?
Потому что я полное ничтожество, решил я.
Я сунул книжки в рюкзак, поднялся и начал запирать шкаф.
Алекс прислонилась к стене.
– Я же просил тебя уйти, – рявкнул я снова. Она хотела что то ответить, но в это время из за угла появился мистер Конклин, наш директор.
Мистер Конклин – длинный и тощий, как спичка. Лицо у него узкое и красное, а по бокам торчат большие уши, точно ручки у кастрюли. Говорит он очень быстро. Ходить спокойно не умет – всегда несется сломя голову. Кажется, что он передвигается не в одном, а сразу в восьми направлениях.
Директор смерил взглядом сначала Алекс, затем меня.
– Кто выпустил мышей из лаборантской? – спросил он скороговоркой.
– О они оказались в шкафчике Зэкки… – начала оправдываться Алекс.
Не дослушав ее объяснения, мистер Конклин перевел сузившиеся глаза на меня. Лицо его еще больше покраснело.
– Зэкки, я жду тебя в своем кабинете, – распорядился он. – Прямо сейчас.

12

За ужином я молчал.
Я все раздумывал, надо ли рассказывать родителям о своих школьных злоключениях. И решил ничего не говорить.
Мне вовсе не хотелось, чтобы они тоже потешались надо мной.
И я не горел желанием отвечать на тысячу вопросов по поводу того, что мне сказал мистер Конклин.
На самом деле он оказался вполне нормальным. Он просто любезно попросил меня не держать живых существ в шкафчике.
После ужина мы с папой загружали посудомоечную машину и убирали тарелки. Я вытирал со стола, когда на пороге возникла Алекс.
– Как дела? – спросила она. – А мистер Конклин…
Я закрыл ей рот рукой, чтобы она не проговорилась.
Я видел, что мама с папой смотрят на нас из соседней комнаты.
– Что случилось с мистером Конклином? – спросила мама.
– Все нормально, – ответил я. Я потащил Алекс в кабинет.
– Ну? Так как дела? – повторила она свой вопрос.
– Как дела? – передразнил я. – Как дела? И ты еще спрашиваешь «как дела?».
Алекс что то промямлила.
– Дела идут ужасно, – продолжал я на повышенных тонах. – Сегодня самый черный день в моей жизни. Ребята смеялись надо мной весь день. Куда бы я ни пошел, все семенили за мной, как мыши, и противно пищали.
Алекс подавила улыбку.
– Даже не знаю, почему я утром так попался, – продолжал я. – Это глупо. Я…
– Это была шутка, – прервала меня Алекс. – Не бери в голову.
– Легко тебе говорить, – проворчал я. – Не по тебе же бегала сотня отвратительных грызунов. И не тебе исцарапали всю спину.
– Сотня? – Брови у Алекс поползли наверх. – А как насчет одного?
– Казалось, их там не меньше сотни, – промямлил я. Я решил сменить тему. – Смотри, – сказал я.
Я подошел к столу. После школы я часа три просидел за работой. Я поднял стопку листков.
– Что это? – спросила Алекс и встала рядом.
– Новый вариант истории про Кома Пожирателя, – ответил я и помахал исписанными от руки листками. – Теперь она куда страшнее.
Алекс взяла листки из моих рук и пробежалась по ним глазами. Потом недоуменно уставилась на меня:
– Ты не печатал ее на старой машинке?
– Конечно, нет. Я всегда сначала пишу черновик от руки. Я печатаю лишь после того, как доведу рассказ до ума.
Я взял со стола ручку.
– Я пользовался этой старой ручкой, которую дала мне хозяйка лавки, – сообщил я Алекс. – Классная штучка. И пишет мягко. До сих пор в голове не укладывается, что мне ее так запросто подарили!
Алекс рассмеялась.
– Ты такой странный, Зэкки. И почему тебя так волнуют всякие ручки и машинки? – Помолчав, она добавила: – Хотя, по моему, это здорово!
Я просмотрел рассказ.
– Теперь можно и печатать, – сказал я. – Мне не терпится сесть за эту старую машинку!
Я повел Алекс в свою комнату. Но на полпути к письменному столу застыл как вкопанный. И ойкнул от изумления.
Пишущая машинка исчезла.

13

Мы с Алекс рты разинули при виде пустого места на столе. Алекс нацепила на нос очки и огляделась по сторонам.
– Она пропала, – растерянно пробормотал я. У меня подкосились колени. Я даже прислонился к шкафу, чтобы не упасть.
– Странно. – Алекс покачала головой. – А ты уверен…
– Как сквозь землю провалилась! – прервал я ее. – Глазам своим не верю! Как? Как машинка могла исчезнуть?
– Что могло исчезнуть? – послышался голос возле двери.
Я повернулся: в комнату входил папа. В руках у него была машинка.
– Папа, зачем… – Я не договорил.
Он поставил машинку на стол. Откинул со лба прядь волос и улыбнулся.
– Я почистил ее для тебя, Зэкки, – объяснил папа. – И вставил новую ленту. – Он вытер ладонью пот со лба. – Сейчас ленты уже редкость, – добавил он. – Никто больше не пользуется машинками.
Алекс рассмеялась:
– Зэкки решил, что машинка бесследно исчезла!
Я бросил на Алекс сердитый взгляд.
– Алекс, хватит издеваться, – прошептал я. Она состроила рожу.
Папа покачал головой.
– Уж слишком тяжела, чтобы бесследно исчезнуть, – со вздохом сказал он. – Она весит не меньше пуда. Тяжелее, чем компьютер!
Я подошел к машинке и провел рукой по гладкой темной металлической поверхности.
– Спасибо, что почистил ее, папа, – сказал я. – Она выглядит так чудесно!
– Несколько клавиш западали, – добавил папа. – Я смазал их. Думаю, что теперь машинка в полном порядке, Зэкки. Ты сможешь напечатать на ней грандиозные вещи.
– Спасибо, папа, – повторил я.
Я просто сгорал от нетерпения. Я потянулся к полке за чистой бумагой. И тут заметил, что папа еще не ушел. Он стоял, придерживая дверь, и смотрел на нас.
– Мама пошла к Джэнет Хоккинс, нашей новой соседке, – сказал он. – Сегодня по настоящему весенний вечер. Я подумал, может быть, вы захотите прогуляться в город за мороженым.
– Нет, спасибо, – ответила Алекс. – Я дома уже съела десерт. Перед тем как прийти сюда.
– А я хочу поскорее начать печатать свой новый ужастик, – сказал я.
Папа разочарованно вздохнул. Думаю, что на самом деле он просто искал повод, чтобы купить мороженого.
Как только за ним закрылась дверь, я плюхнулся на стул, вставил чистый лист белой бумаги в каретку.
Алекс придвинула другой стул и примостилась рядом.
– А можно мне тоже что нибудь напечатать? – спросила она.
– Пожалуйста. Но только после меня, – нетерпеливо ответил я.
Мне хотелось поскорее напечатать свой рассказ.
Я поводил глазами по клавишам, сел поудобнее и приступил к работе.
Печатать на машинке – это совсем не то, что набирать текст на компьютере. Главное – запомнить, что по клавишам нужно ударять сильнее.
Чтобы приноровиться к машинке, сначала я просто понажимал на клавиши.
Потом я напечатал первое предложение своего рассказа:

БЫЛА ТЕМНАЯ ДОЖДЛИВАЯ НОЧЬ.

За окном сверкнула молния. От неожиданности я даже вскрикнул.
По стеклу забарабанил дождь.
От сильного раската грома затрясся дом.
Электричество отключилось, и меня окутала тьма.
– Зэкки! – пропищала Алекс. – Зэкки! Зэкки! Ты в порядке?

14

Я судорожно сглотнул.
– Да, со мной все в порядке, – спокойно произнес я.
Алекс – единственный человек на свете, кто знает, что я боюсь темноты.
Я боюсь мышей. Я боюсь темноты.
Признаю.
Я много чего боюсь.
Например, больших собак. Боюсь спускаться в подвал, когда дома никого нет. Боюсь прыгать в бассейн на глубину.
Я рассказывал Алекс о некоторых своих страхах. Но не обо всех.
Потому что мне стыдно.
Почему же я сочиняю ужастики, если сам всего боюсь?
Не знаю. Наверное, у меня это неплохо получается, потому что я на собственной шкуре испытал, что значит страх.
– Свет погас так неожиданно, – сказала Алекс. Она стояла рядом, оперевшись о письменный стол, и вглядывалась в окно. – Обычно лампочки сначала мигают.
По стеклу струились потоки воды. Небо рассекали зигзагообразные молнии.
Я сидел на стуле, вцепившись в подлокотники.
– Хорошо еще, что здесь нет Адама, – прошептал я. – Он бы не преминул посмеяться надо мной.
– Но ты ведь не очень испугался, правда? – спросила Алекс.
Снова прогремел гром, и я чуть не сполз на пол.
– Немного, – признался я.
И тут раздались шаги. Тяжелые шаги гулко отдавались в тишине дома.
Снова послышался раскат грома.
Я отвернулся от окна. И прислушался: кто то шел по ковру.
– Кто там? – крикнул я в темноту.
В дверном проеме мелькнул отблеск желтого света. На обои в коридоре легла чья то тень.
В комнату вошел папа.
– Все это очень странно, – сказал он. Папа держал две свечки в подсвечниках. Пламя едва теплилось, и свечки чуть не погасли, пока он шел к столу. – Буря налетела так внезапно. – Папа поставил свечки позади машинки. – Как ты, Зэкки?
Я и забыл: папа тоже в курсе, что я боюсь темноты.
– Все нормально, – ответил я. – Спасибо за свечки.
Папа посмотрел в окно. Но ничего нельзя было разглядеть: дождь был слишком сильным.
– Всего несколько секунд назад на небе не было ни облачка. – Папа пожал плечами, вглядываясь в темноту за окном. – Невероятно, чтобы такой ураган налетел в мгновение ока.
Некоторое время мы молча смотрели на дождь. Под вспышками молний двор мерцал серебром.
– Нужно позвонить маме, – сказал папа. – Лучше бы ей переждать непогоду у соседки.
Он похлопал меня по спине и направился к двери.
– Возьми свечку! – крикнул я ему вслед.
– Не нужно, как нибудь дойду, – отказался папа. – А в подвале у меня есть фонарь.
Он растворился в темноте коридора.
– Что ты собираешься делать? – спросила Алекс. В свете свечи ее лицо казалось оранжевым, а глаза светились как у кошки.
Я повернулся к машинке.
– По моему, свечи – это как раз то, что надо! – Я радостно потер руки. – Жуткие истории всегда нужно писать при свечах. Наверняка все знаменитые сочинители триллеров так и делают.
– Классно, – ответила Алекс. – Давай начинай.
Я придвинул подсвечники. На клавишах заиграли желтые блики.
Я подался вперед и прочитал первое предложение рассказа:

БЫЛА ТЕМНАЯ ДОЖДЛИВАЯ НОЧЬ.

Я сделал пробел и напечатал следующее предложение:

ЗАВЫЛ ВЕТЕР.

Я опять отступил и собирался уже печатать дальше.
Как вдруг что то грохнуло. Я аж подскочил.
– Что это? – спросил я, едва дыша.
– Окно. – Алекс указала на него рукой. На улице поднялся такой сильный ветер, что задребезжали стекла.
Сквозь монотонный шум дождя я различил какой то новый звук. Странный вой.
Я сжал подлокотники.
– Ты слышишь? – спросил я Алекс.
Она кивнула и покосилась в сторону окна.
– Это просто ветер, – тихо сказала она. – Ветер гудит в деревьях.
Завывание ветра становилось все громче. От сильных порывов трещали стекла во всех окнах.
Ветер выл так пронзительно, что казалось, будто где то рядом громко стонет человек.
По спине пробежал холодок.
Вцепившись в подлокотники, я пытался побороть в себе страх.
«Это всего навсего буря, – говорил я себе. – Обычный ливень. Просто сильный дождь и ветер».
Я взглянул на то, что успел напечатать. В мерцающем оранжевом свете передо мной плясали черные буквы:

ЗАВЫЛ ВЕТЕР.

Я прислушался к пронзительному вою за окном. Казалось, он окутывает меня, окружает дом со всех сторон.
– Чудно, – пробормотал я.
А потом события приняли и вовсе странный оборот.

15

– Не очень то ты продвинулся со своим рассказом, – заметила Алекс.
– Видишь же, ураган…
Она положила мне руку на плечо.
– Ты весь дрожишь! – воскликнула она.
– Неправда! – соврал я.
– Нет, дрожишь, – стояла она на своем.
– Ничего подобного! Со мной все в порядке. Правда! – сказал я как можно спокойнее и тверже. – Я не боюсь, Алекс.
– Может быть, если ты займешься своим рассказом, то меньше будешь думать о буре, – предположила она.
– Ты права. Начинаю работать, – согласился я.
Страшный раскат грома сотряс дом. Я громко вскрикнул.
– Совсем рядом! – Я покачал головой. – Молния, гром… Кажется, будто ударяет прямо во двор!
Алекс взяла меня за плечи и развернула к пишущей машинке.
– Печатай, – распорядилась она. – Представь, что никакой бури нет. Спокойно печатай.
Я послушно занес пальцы над клавишами старой машинки. Свечи почти догорели, и страница оказалась в полумраке. Я напечатал следующее предложение:

ОДНИ В ТЕМНОМ ДОМЕ, АЛЕКС И ЗЭККИ ПРИСЛУШИВАЛИСЬ К ШУМУ БУРИ.

Дождь колотил по стеклу со страшной силой. Снова сверкнула молния, и я увидел, как под натиском завывающего ветра гнутся и дрожат деревья.
– Разве этот рассказ про нас? – спросила Алекс. Она нагнулась над моим плечом, чтобы получше разглядеть то, что я написал.
– Конечно, – ответил я. – Ты же знаешь, я всегда пишу о нас и о других ребятах из школы. Так проще.
– Ладно, только не дай Кому Пожирателю проглотить меня! – потребовала она. – Я хочу стать героиней, а не блюдом на ужин!
Я засмеялся.
И тотчас подпрыгнул – за окном снова громыхнуло.
Повернувшись к машинке, я с трудом разобрал напечатанные предложения.
– От свечей мало толку, – пожаловался я. – как только писали в стародавние времена? Бедные писатели, наверное, быстро слепли.
– Давай сходим за свечами, – предложила Алекс.
– Неплохая идея, – согласился я.
Мы взяли по огарку и, держа их перед собой, вышли в коридор.
Пламя дрожало. Наши шаги заглушала барабанная дробь дождя по крыше.
– Папа! – позвал я. – Эй, папа, нам нужны свечи!
Никто не отозвался.
Мы вошли в гостиную. Две свечи горели на каминной полке. Еще две стояли на кофейном столике возле дивана.
– Папа! – крикнул я. – Ты где?
Подняв свечи над головой, мы направились в кабинет. Потом на кухню. Потом в спальню родителей.
Папы нигде не было.
Крепко зажав в руке свечу, я толкнул дверь в подвал.
– Папа, ты внизу?
Молчание.
Я снова почувствовал, как по спине пробежал холодок. Я повернулся к Алекс.
– Он исчез, – проговорил я. – Мы одни!

16

– Он должен быть где то в доме, – рассуждала Алекс. – Разве можно выходить на улицу в такую бурю?
– А вдруг папа пошел за мороженым? – предположил я. – Ему очень хотелось мороженого.
Алекс нахмурилась:
– Неужели твой отец в такую непогоду отправился бы за мороженым? Это невозможно!
– Ты не знаешь моего папу!
– Да он наверняка в доме, – убеждала меня Алекс.
Она поставила на пол свечу и, сложив руки рупором, прокричала:
– Мистер Бичем! Мистер Бичем!
Ответа не последовало.
Ветер завывал за окном гостиной. Сверкали молнии.
– Эй! – крикнул я.
В свете молнии я сумел разглядеть на подъездной дорожке машину. Папину машину. Я подошел к окну.
– Папа никуда не уезжал, – сказал я. – Его машина здесь, а пешком он бы не пошел.
– Мистер Бичем! Мистер Бичем! – снова позвала Алекс.
– Вот так штука! – пробормотал я. – Он бы не ушел, не предупредив нас. Выходит, папа исчез!
Глаза Алекс сверкнули в темноте. По лицу пробежала тень. Она прищурилась, словно напряженно о чем то думала.
– Что случилось? – спросил я. – Почему ты на меня так странно смотришь?
– Зэкки, что было в последнем предложении, которое ты напечатал? – буравя меня взглядом, спросила она.
Я недоуменно пожал плечами.
– Я говорю о твоем рассказе, – нетерпеливо уточнила она. – Вспомни последнее предложение.
Я сосредоточился и процитировал:

«ОДНИ В ТЕМНОМ ДОМЕ, АЛЕКС И ЗЭККИ ПРИСЛУШИВАЛИСЬ К ШУМУ БУРИ».

Алекс многозначительно кивнула.
– Ну и что? – спросил я. – А при чем здесь рассказ?
– Ты что, действительно не понимаешь? – удивилась Алекс. – Ты написал, что мы одни в доме, – вот мы и оказались совершенно одни!
Я растерянно уставился на Алекс. До меня не доходило, что она имеет в виду.
– Зэкки! Это потрясающе! – закричала она. – А какое было первое предложение?
Я вспомнил начало своего рассказа:

«БЫЛА ТЕМНАЯ ДОЖДЛИВАЯ НОЧЬ».

– Все совпадает! – возбужденно выкрикнула Алекс. Ее глаза расширились. – Точно! Темная дождливая ночь! А ведь был чудесный вечер, правда?
Я никак не мог врубиться.
– Твой папа сказал, что на небе ни облачка. Помнишь? Он еще хотел прогуляться.
– Ну, помню. И что из этого? – спросил я. Она глубоко вздохнула:
– А то! Когда ты напечатал, мол, было темно и ветрено, – вспомни, что случилось? Стало темно и ветрено.
– Но, Алекс… – попытался возразить я. Она приложила палец к губам, призывая не перебивать.
– А потом ты напечатал про то, что мы одни в доме. Так оно и вышло!
– Случайное совпадение! – усмехнулся я. – Не хочешь ли ты сказать, что мой рассказ становится явью?
– Во всяком случае, пока все сбывается, – заявила Алекс. – В точности.
– Чепуха на постном масле! – Я махнул рукой. – Похоже, буря подействовала на тебя больше, чем на меня.
– Ну, а как ты объяснишь все это по другому? – не унималась Алекс.
– Объяснить? Налетел сильный ураган. Вот и все объяснение.
Я взял свечу с каминной полки и, держа в каждой руке по свече, направился к себе в комнату.
Алекс шла за мной.
– А как ты объяснишь то, что твой отец как сквозь землю провалился?
По стене двигались наши тени, подрагивая в неровном пламени свечей. Я бы предпочел идти при электрическом освещении.
Я вошел в комнату.
– Папа никуда не провалился. Он ушел, – сказал я и вздохнул: – Это бредовая идея, Алекс. Только потому, что я напечатал про дождь и…
– Давай проверим! – не дослушала Алекс.
– Не понял?
Она потащила меня к столу. И прямо таки пихнула на стул.
– Полегче! – запротестовал я. – Я чуть не выронил свечи.
– Напечатай что нибудь, – распорядилась Алекс. – Скорее, Зэкки! Печатай, и мы увидим, сбудется это или нет.

17

На улице по прежнему бушевал ветер, стекла трещали. Я поставил свечки на стол по бокам от пишущей машинки.
Наклонился и еще раз прочитал начало рассказа.
Алекс была права.
Все совпадало.
Но ее предположение казалось абсолютно дурацким.
– Печатай! – приказала она, стоя позади меня и положив руки мне на плечи.
Я оглянулся:
– Алекс, а ты никогда не слышала про случайное стечение обстоятельств!
– О, слишком сложно! – съязвила она в ответ. – Ты уверен, что сможешь правильно написать это выражение?
Я пропустил мимо ушей ее выпад.
– Стечение обстоятельств – это когда что то с чем то случайно совпадает, – объяснил я. – Например, я пишу, что началась буря, – и она начинается. Вот и все. И никакой мистики.
Алекс подтолкнула меня к машинке.
– Докажи это, – настаивала она. – Ну же, Зэкки. Напечатай следующее предложение, и мы посмотрим, что из этого выйдет.
Она надавила мне на плечи и добавила:
– Или ты и в самом деле пугливый цыпленок!
Я сбросил ее руки, передернув плечами.
– Ну, хорошо, хорошо, – проворчал я. – Сейчас убедимся, что это у тебя мозги куриные.
Я достал рукописный текст и нашел следующее предложение.
Я поднял руки к клавиатуре и напечатал его?

ВДРУГ РАЗДАЛСЯ СТУК В ДВЕРЬ.

Я опустил руки на колени и откинулся на спинку стула.
– Ну что? – насмешливо спросил я. – Будут еще какие нибудь светлые идеи?
И тут в дверь постучали!
У меня екнуло сердце.
У Алекс вырвался сдавленный крик.
– Ничего этого не происходит! – Зубы у меня стучали. – Мне послышалось. Это плод воображения.
– Но я тоже слышала стук! – возразила Алекс, широко раскрыв глаза. – Не могло же нам обоим померещиться!
– Но этого не может быть! – Я взял свечку в руки. Выскочил из за стола и помчался к выходу.
– Куда ты? – спросила Алекс, устремившись за мной.
– Открыть дверь? – бросил я на ходу.
– Не надо! – задыхаясь, попросила она.
Я уже бежал по темному коридору. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Казалось, пламя свечи колыхалось в ритме сердца.
Я оглянулся – Алекс бежала следом.
– Зэкки, подожди!
Я не остановился, я добежал до входной двери.
– Не надо! Пожалуйста, не открывай! – умоляла Алекс.
– Придется! – ответил я. – Должны же мы посмотреть, кто там за дверью.
– Зэкки, не делай этого! – просила Алекс. Не обращая внимания на ее слова, я толкнул входную дверь.

18

Алекс затаила дыхание.
Я всматривался в стену дождя.
Никого не было.
Никого.
Дождь барабанил по ступенькам крыльца. Крупные капли, как мячики, отскакивали в разные стороны.
Я захлопнул дверь и вытер со лба холодные капли дождя.
– Странно, – пробормотала Алекс, дернув свой белокурый конский хвост. Она надела очки. – Очень странно.
– Это, скорей всего, какая нибудь ветка, – сказал я. – Налетевший ветер ударил веткой о дверь. Вот и все.
– Вряд ли. – Алекс задумалась. – Ветка не может постучаться. Я слышала, как в дверь постучали, и ты тоже.
Минуту мы смотрели друг на друга. Потом перевели глаза на дверь.
– Все понятно! – заявила Алекс. За стеклами очков тревожно блеснули глаза. – Я знаю, почему там никого не оказалось!
– Не желаю больше слушать! – простонал я. – Я сыт по горло твоими дурацкими выдумками, будто все, что бы я ни напечатал, произойдет в действительности.
– Но разве ты не понимаешь? – вскричала она. – За дверью никого не было, потому что то том, кто там был, ты еще не написал.
– А а а ай! – заорал я. – Алекс, пожалуйста, оставь меня в покое. Ты ведь не сумасшедшая. Неужто ты и впрямь решила, будто я управляю событиями?
Она наморщила лоб, переваривая мои слова.
– Нет, – наконец ответила она.
– И на том спасибо! – воскликнул я.
– Но я полагаю, что это как то связано со старой печатной машинкой.
– Алекс, поди приляг, – посоветовал я. – Я сейчас позвоню твоим родителям, чтобы они за тобой приехали. Ты нездорова. Определенно нездорова.
Но она не слушала меня.
– Та женщина из сгоревшей лавки поэтому и отдала тебе машинку, – продолжала Алекс. – Она наверняка знала о ее магических свойствах и только и думала, как бы от нее отделаться.
– А я только и думаю, как отделаться от тебя! – рявкнул я. – Алекс, пожалуйста, скажи, что ты шутишь. Эти дурацкие рассуждения меня пугают. Правда!
– Мне очень жаль, Зэкки, но я права. Все, что ты напечатал, сбылось! – Алекс схватила меня за руку и потащила по коридору.
Я стал упираться.
– Куда ты меня ведешь? – спросил я.
– Давай попробуем еще разок, – попросила она.
Я поплелся за ней в свою комнату.
– Еще разок? – переспросил я. – Еще только один раз, и ты не будешь больше приставать с этим?
Алекс подняла правую руку.
– Клянусь.
Опустив руку, она добавила:
– Но ты сам убедишься, Зэкки. Поймешь, что я не спятила. Что бы ты ни напечатал на этой старой машинке, оборачивается явью.
Я уселся за машинку и придвинул поближе свечки. В их оранжевом неверном свете отыскал нужное место в рукописи.
– Давай быстрее, – поторапливала меня Алекс. – Напечатай, что кто нибудь стоит за дверью.
– Ладно, ладно, – пробормотал я. – Но это бред.
Поставив пальцы на клавиши, я напечатал:

НАСКВОЗЬ ПРОМОКШИЙ, НА КРЫЛЬЦЕ СТОЯЛ АДАМ.

Я опустил руки на колени.
Я ждал, когда раздастся стук в дверь.
Но слышно было только, как неистовствует ветер и льет дождь.
Я ждал, напряженно прислушиваясь.
Никто не стучал.
Помимо воли я задержал дыхание. И тихо выдохнул, чтобы не пропустить стук. Подождал еще.
– Никто не стучит. – Я не мог сдержать улыбки, расплывавшейся по лицу. Торжествующей улыбки. – Убедилась? Все это бред.
Алекс нахмурилась. Перегнувшись через мое плечо, она прочитала напечатанную фразу.
– Конечно, ничего и быть не могло, – сказала она. – Ты же не написал, что Адам стучался. Он у тебя просто стоит на крыльце, но не стучит в дверь.
Я вздохнул:
– Ладно, если тебя это осчастливит…
Я повернулся к машинке и напечатал:

АДАМ ПОСТУЧАЛ В ДВЕРЬ.

Громкий стук в дверь раздался в тот момент, когда я снимал руки с клавиатуры.
– Ну что, съел? – вскричала Алекс. Настал ее черед торжествовать.
– Это уже не случайность, – изумился я. Мы позабыли про свечки и опрометью понеслись по коридору к входной двери.
Алекс добежала первой. Она схватилась за ручку и распахнула дверь.
– Это на самом деле Адам? – окликнул я ее.

19

С раскрытым ртом я смотрел, как Алекс втаскивает Адама в дом.
Он вымок до нитки! Завитки его черных волос свисали на лоб. На нем не было ни дождевика, ни куртки. Промокшая футболка прилипла к телу.
Адам дрожал от холода. Он обхватил себя руками, точно это его могло согреть.
Вода стекала с него ручьями, образуя на полу лужи.
– Адам!.. – Я хотел что нибудь сказать, но от изумления не мог произнести ни слова.
– Это правда… Это правда! – повторяла Алекс. – Сработало!
Адам лишь очумело выпучил глаза.
– Ты зачем пришел? – спросил я его, тоже ничего не понимая.
Он озирался по сторонам.
– Да я и сам точно не знаю! – воскликнул он. – Уверен, что пришел не просто так, но зачем, не помню.
– Это Зэкки заставил тебя прийти сюда, – объявила Алекс.
Адам энергично замотал головой, стряхивая с себя воду на манер собаки. Потом в упор посмотрел на Алекс.
– Не понял!
Алекс разглядывала Адама, словно впервые видела.
– Скажи, ты долго стоял на крыльце, прежде чем постучать? – спросила она.
Адам кивнул.
– Пару минут точно! Сам не знаю почему. Просто стоял под дождем. Наверное, пытался вспомнить, зачем пришел. А ты откуда знаешь?
Алекс торжествующе повернулась ко мне:
– Видишь? Я была права.
Я с трудом сглотнул. Голова шла кругом.
– Да, ты была права, – прошептал я. «Старая машинка… Что бы я ни напечатал на ней, все сбывалось».
– Что происходит? – нетерпеливо спросил Адам. Он еще раз отряхнулся. – И почему мы без света?
– Буря вырубила электричество, – объяснил я. – Иди за мной.
Я направился к себе в комнату. По дороге я остановился у шкафа для белья и дал Адаму банное полотенце. Он вытирался на ходу.
Я сгорал от нетерпения поскорее рассказать ему о своей древней пишущей машинке.
– Ты не поверишь, – начал я.
Я подвел Адама к машинке. Он рассматривал ее в оранжевых отблесках свечей.
Потом мы с Алекс рассказали ему все, что произошло.
Стоило нам замолкнуть, как Адам разразился смехом.
– Ну, насмешили! – Он замотал головой. Его курчавые волосы еще не высохли. Вода стекала ему на лоб.
– Понимаю, ты хочешь взять реванш, Зэкки, – сказал он. – Хочешь отыграться за то, что я посадил мышей тебе в шкаф. Я знаю, что выставил тебя в школе на посмешище.
Он положил влажную ладонь мне на плечо:
– Но я не куплюсь на вашу дурацкую шутку. И не надейтесь.
– Зэкки тебе докажет! – вступила в разговор Алекс.
Адам снисходительно усмехнулся и подмигнул.
– Валяй, доказывай.
– Зря смеешься, – продолжал я. – Нам не до шуток, Адам. Все происходит взаправду. Сейчас я тебе покажу.
Я подтолкнул его к столу. Сел на стул и быстро напечатал еще несколько строк из своего ужастика:

БУРЯ НЕОЖИДАННО КОНЧИЛАСЬ. СТАЛО ТИХО. ОЧЕНЬ ТИХО.

Алекс с Адамом читали текст, стоя за моей спиной.
Я вскочил и потащил Адама к окну.
– Смотри! Проверяй!

20

Втроем мы сгрудились у окна.
– Точно! – закричал я, потрясая кулаками над головой. – Так оно и есть!
Дождь прекратился.
Я протиснулся между своими друзьями и распахнул окно.
– Слушайте, – распорядился я. Мы прислушались.
С улицы не доносилось ни звука. Не слышно было ни дуновения ветерка, ни шороха падающих с деревьев капель.
– Все совпало! – радостно воскликнула Алекс. Мы стукнулись с ней ладонями.
Я посмотрел на Адама.
– Убедился? – закричал я. – Теперь поверил нам?
Адам отвернулся от окна.
– В чем я должен был убедиться? – спросил он. – В том, что дождь кончился? Да, это я вижу.
– Но ведь это машинка… – Я не успел договорить.
Адам засмеялся.
– Вы что, спятили? – заорал он. – Вы что, на самом деле считаете, будто это вы остановили дождь? Да вы оба рехнулись.
– Это правда! – упорствовал я. – Адам, я только что тебе это доказал.
Он лишь еще пуще расхохотался и покрутил пальцем у виска.
Мне хотелось вмазать по его ухмыляющейся физиономии.
Мы присутствуем при самом невероятном явлении, произошедшем за всю историю человечества, а он думает, что с ним шутки шутят!
Я схватил его за руку.
– Ну, погоди! – Я задыхался от злости. – Сейчас я тебе кое что покажу. Секунду!
Я поволок его к столу.
Я даже не сел. Наклонившись над машинкой, я стал печатать.
Но только я успел напечатать два слова, как меня дернула Алекс.
– Что ты делаешь! – рассердился я. Я попытался закончить предложение, но она вытолкала меня в коридор.
– Зря стараешься, Зэкки, – зашептала она. – Ты можешь демонстрировать свою правоту хоть сотню раз, только он нам ни за что не поверит.
– Еще как поверит! – не сдавался я. – Он…
– Никогда, – прервала меня Алекс. – Даже если ты напечатаешь «У АДАМА ДВЕ ГОЛОВЫ», то обе его головы все равно не поверят.
Я призадумался над ее словами.
– Еще разок можно попытаться, – сказал я. – Дай я напечатаю одно предложение. Когда Адам увидит, что это произойдет в реальности, он изменит свое мнение. Может, он поймет тогда, что это не шутка.
Алекс пожала плечами:
– Попробуй, но он уже для себя все решил. Он считает, что ты хочешь расквитаться за историю с мышами.
– Еще одна попытка, – стоял я на своем. Я заглянул в комнату.
– Нет! Адам, не смей! – завопил я.
Он стоял к нам спиной. Но я видел, что он наклонился над машинкой. И что то печатал!
– Адам! Стой! – взвыли мы с Алекс в один голос.
Мы бросились в комнату. Он резко обернулся – на лице его играла злорадная ухмылка.
– Ну, мне пора! – воскликнул он и промчался мимо нас в коридор.
– Пока, сосунки! – прокричал он и исчез в коридоре.
Я подлетел к столу и посмотрел на машинку. Сердце бешено колотилось в груди. Что мог напечатать Адам?